Литературные вечера «Этим летом в Иркутске» проходят в столице Приангарья уже в девятый раз. Впервые - без Валентина Распутина, который, по признанию самих литераторов-участников фестиваля, был его духовным лидером, даже несмотря на то, что сам на них так ни разу и не выступал.
Валентина Курбатова же называют душевным лидером «вечеров». Известный литературный критик, прозаик и лауреат многочисленных премий за девять лет ни разу не пропустил фестиваль - каждый июнь он вновь возвращается в Иркутск для того, чтобы поговорить с иркутянами о том, куда движутся русский язык и русская культура.
«Не о тебе, Валя, а о культуре в целом»
- Я очень рад, что «вечера» становятся традицией, потому что задумывались они как разовое мероприятие, - вспоминает Валентин Курбатов. - Всё началось, когда Валентину Распутину исполнялось 70 лет и он упорно отказывался свой юбилей праздновать. И меня принудили пойти к нему, чтобы заставить. Именно меня, потому что за год до этого на первом Вампиловском фестивале Валентин Григорьевич выдал меня за известного театрального критика. Тогда я надул щёки, выпятил пузо и притворился известным таковым. И вот еду я к Распутину и размышляю: «Как всё придумать? Как его заставить? Заставить-то нельзя». Но, по счастью, в этот год столько же лет исполнялось и Вампилову, и я предложил: «Давай назовём встречу «Этим летом в Иркутске», по аналогии с названием вампиловской пьесы, пригласим литераторов, музейщиков и поговорим не о тебе, Валя, а о русской культуре в целом». Получилось, но мы думали, что на этом всё и кончится.
Дарья Галеева, «АиФ-Иркутск»:- Но не кончилось. Наоборот, с каждым годом интерес у иркутян к этому литературному событию только растёт. В чём, по вашему мнению, секрет «вечеров»?
Валентин Курбатов: - Когда мы в первый раз вышли на сцену, то увидели перед собой зал, беспомощный в том 2007-м, как и сейчас, перед всеми вызовами мира, собственной и чужой политикой. И мы стали такими же беззащитными, как и сидящие перед нами: попробовали не показывать из себя великих ораторов, риторов, больших специалистов в области культуры, литературы и политики, а оказались просто людьми. И получилось, что вот это и востребовано.
Когда говоришь об иркутских «вечерах» в других городах, там все удивляются: «Ну как это? У нас никогда не собрать столько людей на такой встрече». Не собрать, потому что в этих городах никогда не было Валентина Распутина. Он дал тот мощный камертон, когда перед ним казалось стыдным не быть литератором, не слышать русского слова. В нём всегда была такая воля и власть, хотя он безмолвствовал - ни разу не выступил на вечерах. Сидел себе тихонечко, но его сидения нам было достаточно, чтобы собраться и быть в предельном напряжении.
Теперь нам будет сложно: ушёл камертон Распутин. К сожалению, сейчас из русской жизни уходит то коренное, земное, мощное, плодоносное, что было всегда, что землёю жило. Мы уже давно не пишем жизни деревенской, городской, мы пишем культуру. Теперь литература стала тоньше, изящнее, а язык - ироническим к человеку, даже брезгливым к нему.
Игра в неграмотность
- Если современные русские писатели не пишут о жизни, тогда о чём и как они пишут?
- В этом году премия «Ясная Поляна» впервые стала международной, и на ней были представлены 40 книг современных иностранных авторов-соискателей - таких великих, как Умберто Эко, лауреатов Пулитцеровской, Гонкуровской, даже Нобелевской премий.
Я их прочитал, а потом кинулся читать нашу литературу и вдруг увидел, что мы давно «переехали» в Европу, у нас страдания те же самые. Например, семейный роман теперь не такой, как «Семья Тибо» или «Сага о Форсайтах», а изорванный, нервный, злой. Когда ты видишь, как у Сартра, что «ад - это другие», а семьи - разорванные, мучительные, страдательные.
Я увидел, что мы, перейдя в европейское пространство, нажили эти же болезни в нашей литературе - она стала иронической, брезгливой, раздражённой. Молодая литература прямо так и декларирует: нам все должны, мы - страдающее поколение. Это решительные молодые ребята, но я не знаю, кто им должен.
- А как быть с молодыми людьми, которые только учатся? В прошлом году выпускники школ так ужасно сдали экзамен по своему родному языку, что государство понизило минимальный балл и решило уделять языку больше внимания. Но, несмотря на такие меры, за год мало что поменялось - нынешний экзамен сдали немногим лучше. В чём причина этой проблемы?
- За год изменилось немногое, да и не должно было измениться. Язык - дитя происходящего на улице, поэтому виновато не только вторжение компьютерного пространства. Но и его нельзя сбрасывать со счетов. Мы стали играть в компьютер - играть в неграмотность. Там пишут нарочито неправильно: «ваще» вместо «вообще», «превед», вместо нормального «привет». Впервые читая с экрана, молодое сознание думает, что так и пишется, ребёнок ещё не слышал другого, он ещё своего почерка не знает. Представьте себе, в Швейцарии впервые в мире отменили написание рукою - человек с детского сада начинает с клавиатуры.
А не зная почерка, легко можно обмануться, потому что компьютер подскажет: «Старик, ты ошибся, я тебе вот здесь зелёненьким подчеркну стилистику, а красным - орфографические ошибки», и я, на него уповая, не собираюсь ничего учить. Зачем «дураком надуваться», если он за меня всё сам сделает? Но когда начинаешь писать сам, от руки, попадаешь в ловушку.
Главное оружие во всех войнах
- И как исправить эту ситуацию? Как вернуть в страну нормальный русский язык?
- Вернуть русский язык можно только возвращением русского сознания домой. Пока мы только по дороге домой. Нетвёрдость души - нетвёрдость написания слова. Сейчас уходит что-то сильное, почвенное, как уходит земля, затапливаемая Богучанской ГЭС. Только здесь тонут не гектары земли, а наш язык.
Помните, Ахматова писала такую клятву в 1941-м: «Но мы сохраним тебя русская речь, великое русское слово». Она понимала, что это слово - главное наше оружие во всех войнах. Сегодня устоять против санкций и всех вызовов мира мы можем не экономическим сопротивлением, а единством духа, единством слова. Проблема не просто в грамматике, в том, что наши дети не очень ловки в написании, проблема в духовном непорядке внутри нас, почему об этом так болезненно говорится. Это проблема национальной безопасности. И нужно сказать спасибо Бараку Обаме и Ангеле Меркель за то, что они своими санкциями загоняют нас обратно в русское пространство.
- И Год литературы тоже «загоняет» обратно? Можно ли заставить людей читать и любить слово принудительно? Могут ли здесь помочь иркутские встречи?
Давайте в меру сил продолжим делать то, что делаем, - с любовью и бережностью зала к тем, кто выходит на сцену и с такими же чувствами к зрителям от тех, кто выступает, чтобы та связь, которая наладилась здесь, может быть - впервые в России, так и держалась. Тогда мы выберемся из всех переделок мира.
Комментарий
Евгений Водолазкин, доктор филологических наук, писатель, литературовед, автор текста Тотального диктанта - 2015, участник литературных вечеров- 2014 и 2015.
Евгений Водолазкин |
- Иркутск для меня теперь светоч в отношении к литературе. Куда бы я ни приехал - сравниваю с Иркутском. И вы знаете, ни Москва, ни Петербург не выдерживают сравнения. В столицах, когда литератор выступает, его кто-то слушает, кто-то - нет, некоторые молчат, некоторые - разговаривают, и чувствуешь себя… зубочисткой.
На свете есть две точки, где такое же число интересующихся людей и такое же количество хороших умных вопросов. Первое - город у Байкала, второе находится в Италии, под Венецией - маленький городок Порденоне. Эти места совершенно удивительны тем, что люди сотнями идут даже на незнакомых писателей.
Всякая традиция должна кем-то поддерживаться. Иркутская, нужно полагать, связана в первую очередь с Распутиным. Об иркутском опыте я рассказываю организаторам многочисленных литературных фестивалей в других городах. Удивляются. А я думаю: «Не становится ли этот город столицей российского фестивального движения?»