Питерский биолог переехал в Иркутск для изучения ДНК байкальских бактерий

Иркутск, 16 ноября – АиФ-ВС. Лимнологический институт Сибирского отделения РАН. Кандидат биологических наук Юрий ГАЛАЧЬЯНЦ осторожно вынимает отработанную пластину из секвенатора.

Этот белый прибор, размером с небольшой холодильник или большой принтер, появился в Иркутске около года назад. Один запуск электронного чуда обходится примерно в полмиллиона рублей. Второй год Юрий занимается при помощи этого агрегата перспективным направлением науки ­ расшифровкой геномов.

Сокровища в холодильнике

Учёный вынимает из открытой «пасти» секвенатора сосуды с реактивами и заменяет отработанные пластиковые трубки новыми.

Фото Инны ПАЛЬШИНОЙ

- При регулярной работе прибор нужно промывать раз в неделю. Мы же можем позволить себе включать его не чаще раза в квартал. Поэтому, чтобы не поддерживать постоянные температуру и давление, проще и рациональнее «законсервировать» секвенатор до следующего запуска, чем я сейчас и занимаюсь - поясняет Юрий.

Для какого-нибудь его коллеги из Америки ежедневная работа на таком агрегате - обыденность или даже рутина. Наш герой признаётся, что после удачного запуска у него будто гора с плеч свалилась. В случае неудачи институт лишился бы реактивов на пятьсот тысяч рублей.

Учёный с улыбкой показывает «сокровищницу» - большой белый холодильник возле двери. Cтоимость содержимого всех пробирок и колбочек в нём - три миллиона рублей.

В какую сумму при этом можно оценить работу самого Юрия, представить сложно. Специалистов в сфере биоинформатики - области, которой занимается этот теперь уже иркутский учёный, не готовят ни в одном вузе России, и надо полагать, мира. «Если бы я вдруг решил сменить работу, вряд ли даже за полгода у нас в стране удалось бы найти место, разве что за рубежом…», - размышляет наш герой. Старший научный сотрудник Лимнологического института объясняет, что ему в равной мере приходится совмещать навыки учёного-биолога и программиста, чтобы уметь обслуживать сложный прибор и подготавливать в лаборатории материалы для исследований.

Сам Юрий, коренной петербуржец, сначала получил в северной столице специальность молекулярного биолога. После, уже имея степень магистра, увлёкся программированием и постепенно ушёл в биоинформатику. Ещё студентом съездил на стажировку в США (где при желании можно было найти перспективы остаться) и вместе с женой… перебрался на постоянное место жительства в Сибирь. Одновременно с ними по приглашению академика Михаила Грачёва в Иркутск переехала ещё одна семья из Санкт-Петербурга.

Здесь молодой учёный (сейчас нашему герою 31 год) работает уже почти четыре года. Биолог изучает ДНК байкальских бактерий, обитающих на разной глубине, и расшифровывает геном байкальской одноклеточной водоросли под латинским названием Synedra acus.

- Как могут изменить жизнь общества результаты моих исследований? Я не люблю обещать золотых гор. Кроме того, нужно понимать, что в Лимнологическом институте мы не изобретаем чего-то супернового, а скорее - стараемся успевать за мировым прогрессом, - рассуждает биолог. - Мне кажется, Россия - это страна неизведанных горизонтов и Байкал - древнейшее озеро, огромная водная лаборатория - в этом плане смотрится очень выигрышно. До сих пор науке до конца неясны все механизмы, происходящие в озере, - например, его самоочищение. С помощью высоких технологий мы пытаемся расширить своё представление о байкальских микроорганизмах. Пока задача выглядит довольно фундаментально, ей нет явного практического применения. Но вполне возможно, что уже через короткое время, если будут обнаружены какие-то интересные факты, найдётся и сфера применения этих знаний.

Незащищенные учёные

Именно о такой - фундаментальной науке месяц назад говорил нашим читателям академик Михаил Грачёв: «Если мы хотим идти в ногу с мировым сообществом, нужно создавать условия именно для фундаментальных исследований».

«Условия» для Юрия - это три года в съёмной квартире (которую, к счастью, согласился оплатить институт), очередь в детсад и очень ограниченный выбор работы для жены:

- Звучит обычно красиво: «К нам приедет из другого города молодой специалист». А где он будет жить - в комнате общежития с семьёй? Как-то странно. Моя супруга - врач, и когда она вышла из декрета, устроилась здесь в инфекционную больницу, но условия её работы в Иркутске мне не очень понравились. Плюс ко всему, в России любой человек, переехавший в другой город, автоматически становится бомжом, и без временной прописки я, например, не могу даже оформить документы на машину.

Ко многим бытовым вещам наш герой относится философски. Стандартный набор проблем: дороги, здравоохранение, детсады - можно встретить в каждом российском городе, говорит он.

- При этом Иркутск живёт в приятном для меня темпе, мне не приходится тратить на дорогу домой по два часа, как жителям мегаполисов, я увлекаюсь туризмом и наслаждаюсь здешней природой. Летом мы катаемся на велосипедах, зимой - на коньках по льду Байкала.

Система, а не мозги

Что касается места России в научном сообществе, его учёный оценивает скептически. По мнению Юрия, мы на несколько лет отстали от «научного монстра» США и стран Западной Европы и теперь догоняем Европу Восточную.

- Да, происходит утечка мозгов, но это вопрос решаемый - достаточно одного-полутора поколений, чтобы вернуть потенциал. Главная проблема - структурная, связанная, например, с поставкой реактивов. В Америке учёный заказывает их и получает буквально на следующий день, а нам приходится ждать три месяца, а ещё недавно - полгода. Отдельные реактивы и оборудование вообще идут годами… О какой науке здесь можно говорить и сколько человек должен прожить, чтобы успеть воплотить все свои идеи? Эта проблема может решиться только на государственном уровне: нужно принять решение, чтобы открыть границу для тех же реактивов, которые месяцами лежат на таможне.

При этом, объясняет Юрий, из-за того, что от российских учёных заказы единичны, взлетает и их стоимость. Тот же набор реактивов его европейским коллегам обойдётся дешевле в полтора раза, а американским - вдвое, а то и втрое. Получается замкнутый круг: дорого из-за того, что мало заказов, а мало их как раз по причине дороговизны…

- Я иногда задумываюсь, какие громадные деньги в нашей стране тратятся на какие-то имиджевые вещи, - продолжает мысль наш собеседник. - Стоимость трубопровода Восточная Сибирь - Тихий океан, мягко говоря, велика, стоимость проекта «Сочи-2014» - тоже. При этом, когда даже учёные с мировым именем просят тот же миллиард рублей на исследования, им говорят: «Это же громадные деньги, откуда мы такие возьмём?»

…И всё-таки. Вот он сидит перед нами - сероглазый, улыбчивый. Не уехавший в Америку и оставивший благополучный Петербург. Готовый развивать российскую науку, несмотря на бытовую неустроенность и месяцы ожидания реактивов. Спасибо ему за это «всё-таки».

P.S. Пока готовился номер, Юрий улетел на научно-практический семинар в Германию, после учёный отправится на конференцию в Казань и в Москву. Домой он вернётся не раньше декабря.