Прогуляйтесь по Карла Маркса от Декабрьских Событий до Ленина и посмотрите сами: все перпендикулярные ей улицы (К. Либкнехта и Каландаришвили, Володарского, Чехова, Фурье, Пролетарская, Литвинова, Сухэ-Батора, Киевская, Грязнова и прочие) обрываются, а точнее, - продолжаются весьма странным манером. «В ёлочку», - выразился один экскурсант, а другой уточнил - «в шашечку». Как такое могло произойти?
Когда только возвели Иркутск - самый восточный форпост России в XVII веке, на восток пошли-поехали послы и инженеры, купцы и военачальники. Никола Спафарий ехал, чтоб завести дипломатические отношения с китайцами, Савва Рагузинский - договориться о разграничении земель и где надо возвести укрепления, Михаил Татарников и Ибрагим Ганнибал (прадед Пушкина) тоже ехали по военно-инженерной части. Прибывал народ и в самом городе, и вот к середине XVII века иркутский посад от острога раздался вглубь - в леса и болотины, и никакой стены, как у острога, у посада не было. Вот и рассудили горожане: «А вдруг какие немирные людишки? Как защитить посад?»
За оборонительным полисадом
И тогда от берега Ангары, где ныне стоит Белый дом (библиотека ИГУ), до берега Ушаковки (район современных рынков «Фортуна»), соорудили полисад - защиту всего города: и посада, и кремля. Полисад - это высокий земляной вал с выступающими бастионами, куда были подняты медные пушки малого веса, а вдоль вала, с внешней стороны, шёл ров, который со временем предполагалось углубить и пустить туда воду из Ангары, чтобы шла в Ушаковку - устроить этакую малую Венецию. И оказался бы город на острове, среди воды, но этого однако не случилось.
На город никто не нападал - приступом его не брали, потому и караул выставляли не всегда. Вал тем временем понемногу осыпался, проседал, бревенчатые брустверы чернели и рушились, в ров же дождевая вода и весенние потоки наносили песок, ветки и почву, и он мелел.
А внутри посада улицы дошли до самого вала, и дальше им идти было некуда. Народ начал селиться за полисадом, намечая новые линии домов, примерно там, куда подходили внутренние улицы. Первыми поставили солдатские казармы для батальона, который прибыл в Иркутск, чтобы охранять город и его людей, и всё, что дальше до Урала. Казармы встали в шесть рядов, и проулки между ними назвали незатейливо - Казарменские. Шесть Казарменских переулков! Сообщались с внутренним посадом - через ворота, из которых одни стояли на пересечении нынешних улиц Ленина и К. Маркса, а другие на пересечении нынешних К. Маркса и Декабрьских Событий. У ворот стоял шлагбаум, и днём в будке, а ночью у костра размещался караул.
«За так» просто в город не войдёшь и товар не провезёшь - спросят кто, куда и откуда, а ещё и караульный сбор заплатишь (солдатикам тоже в кабак надо). Ворота, что ближе к Ушаковке, назывались Мельничные, и от них дорога шла к мельницам, а вторые ворота Заморские - от них дорога тянулась к Иерусалимской горе, а дальше - вдоль берега Ангары мимо местных деревень аж до пристани Николы, что построена была у истока реки. От Николы суда-боты шли за Байкал-море, отсюда и название ворот.
Большая Першпективная
Ко второй половине XVIII в. полисад совсем обветшал и местами порушился, за ним уже тянулись новые улицы, и старый иркутский острог-кремль тоже погнил и развалился. В развалинах этих гостевали непотребные гулящие люди, жгли костры, что для города было небезопасно. И тогда отписали в Петербург матушке Екатерине, что кремль-острог и полисад городу уже без надобности и нельзя ли их совсем порушить и из хозяйственных ведомостей списать? Из Санкт-Петербурга ответили - кремль и посад порушить. Быстро всё расчистили - вал срыли, а ров засыпали, гниль пожгли, и от Ангары до Ушаковки образовалась широкая линия, совсем пустая, и двигаться по ней было свободно.
По моде того времени назвали этот нечаянный проспект Большой Прешпективной, а шесть Казарменских переулков стали Солдатскими улицами. И все бы ничего, да вот улицы, что упирались в полисад с той и другой стороны, не сходились по линии - не видно же было из-за вала, где и как следовало ставить дома. Строили их на глазок. Приблизительно и получилось. Но ничего страшного - застроили углы, сделали повороты и замечать перестали.
А Большая Прешпективная выговаривалась сложно, и постепенно ее стали величать просто улицей Большой, каковой она и дожила до самой революции, пока не приняла дошедшее до наших дней название. Шесть Солдатских улиц советская власть переименовала в Красноармейские. Но потом им раздали персональные имена, лишь одна из них 1-я Красноармейская осталась прежней.
Иван Козлов, историк