Байкальская тропа. Как становятся эковолонтерами и что это дает озеру?

В этом году у Иркутской области своего рода рекорд - 23 некоммерческие организации выиграли президентские гранты. Самый крупный из них на развитие добровольческих проектов получила «Большая Байкальская Тропа» («ББТ»), руководит которой с 2002 года Елена Чубакова.

Статья по теме

Беспокойное наследие. Волонтеры стали настоящим спасением для Байкала

Наверное, в Приангарье это самая «взрослая» волонтёрская экологическая организация, которая раньше всех заговорила о значимости экотуризма и стала известна добровольцам со всего мира. Уже пятнадцать лет люди со всех уголков планеты прокладывают экологические тропы по различным маршрутам вокруг Байкала. В России это был первый подобный проект, и то, что ему столько лет удавалось «выживать» почти без финансирования, - настоящее чудо. Но чудом Елена называет энтузиастов, которые не отказались от этой затеи. Корреспондент «АиФ в ВС» поговорил с Еленой Чубаковой об экологическом волонтерстве и о том, какой вклад оно вносит в дело сохранения Байкала.

Невиноватые туристы

Елена Чубакова: Меня часто спрашивают: «Что значит строить тропы?» Это значит расчищать природный «коридор», ставить указатели, делать маркировки, обустраивать стоянки и кострища, в трудных местах «приделать» ступеньки и мостики. Позади у нас 500 километров, но это мизерная часть по сравнению с тем, сколько ещё нужно сделать. Мы не гонимся за километражем: надо не только строить новые, но и поддерживать старые тропы. Где-то расчистить от поваленных деревьев, где-то убрать камни, подкрасить указатели. И всё это максимально гармонично вписать в природу.

Юлия Вяткина, «АиФ в ВС»: Два года назад «ББТ» была на грани закрытия из-за отсутствия финансирования. Вы рассказывали, что на протяжении многих лет подавали заявки на президентские гранты и только сейчас вам повезло. Может, это связано с Годом экологии или с тем, что Путину в последнее время уж очень часто задавали вопросы о нашей природной территории?

- Мне кажется, в самом фонде грантов стали по-другому подходить к выбору победителей, смотреть на реальные действия. Свою роль, конечно, сыграло то, что в этом году не раз своим вниманием Байкал и Приангарье баловали и российские министры, и сам президент. Теперь мы безумно рады, что до ноября следующего года со спокойным сердцем можем работать над своими проектами.

- Вы строите тропы, чтобы развивать экотуризм. Одно другому не противоречит?

- Знаете, ещё в 2004 году нам говорили: «Настроите тропы, по ним станут ходить больше людей, и будет всё грязно». Вот когда мы начинали строить, там реально было грязно - не было мест для стоянок, кострищ, указателей. Я с уверенностью говорю, что все наши тропы чистые, на них нет мусора, по ним ходят настоящие экотуристы. Мы в этом убеждаемся каждый год, когда проверяем маршруты. Наверное, стесняются безобразничать, когда видят, что тут о природе заботятся.

И, к слову, не такая уж сильная антропогенная нагрузка на наших маршрутах. Это вам не бедный Ольхон, который трещит по швам. Тропы как раз помогают «растаскивать» людей по разным местам, ведут в горы, к гольцам. Их много по всему периметру озера, и на севере, и на юге. Так что, нам ещё работать и работать. И чем больше будет благоустроенных троп, тем равномернее будет распределяться по территории поток туристов. Все кричат, что у нас их чересчур много, надо что-то ограничивать, запрещать. Да просто они скапливаются в одном месте. Я считаю, нам нужны и велотропы, и конные - это комплексное развитие экотуризма. Кстати, обустройство маршрута даёт толчок развитию небольшого местного бизнеса. Например, в Больших Котах появились новые магазины, хотя раньше был только один, люди занялись приёмом гостей, если захотят, могут и гидами работать.

- Все туристов ругают, а вы, наоборот, защищаете.

- А как же? Да, нехорошо отзываются о «дикарях». А почему они «дикие»? Потому что условий соответствующих нет. Вряд ли кто-то целенаправленно едет вредить окружающей среде. Они, может, и рады быть экотуристами, только им не показывают, как это делать. Поэтому мы так много времени уделяем образовательным программам и семинарам. Я не отрицаю, что есть люди, которые, к примеру, зачем-то ломают или воруют таблички, которые устанавливают наши волонтёры. Но таких процентов десять, а большая часть готова разумно относиться к природе, только их нужно подвести к этому.

Иностранная помощь - это нормально

- Я встречала иркутян, которые хотели стать частью вашей организации, но изменяли решение, когда узнавали, что за свой бесплатный труд должны сами же заплатить.

- Из Иркутской области и Бурятии у нас действительно мало волонтёров, в основном это бригадиры, помощники и переводчики. Ведь добровольцы оплачивают взнос, в который входит проезд, питание, проживание, инвентарь и культурная программа. И когда местные о нём узнают, то решают, что им намного дешевле самим съездить отдохнуть на природу. В самом начале развития, когда мы получали достаточно грантовых денег, взносов не было, а иркутяне и уланудэнцы участвовали чаще. Благодаря президентскому гранту, в который мы включили оплату питания, планируем в следующем сезоне снизить сумму.

- Иностранцы тратят на это ещё больше денег: получают визу, преодолевают тысячи километров, и всё ради того, чтобы жить полмесяца в палатке в лесу и махать киркой. Что же их так манит сюда?

- Из других стран обычно приезжают опытные и целеустремлённые добровольцы, которые «волонтёрили» уже и в других частях света - Америке, Европе, Корее. Они прекрасно знают, чего хотят, - посмотреть Байкал и помочь ему. И в курсе, что от них потребуется. Кстати, в отличие от российских волонтёров, они хорошо подготовлены. А вот наши частенько не умеют ни рубить, ни готовить на костре. Видно, что это люди, привыкшие к офису. Но ничего страшного: всему учим. Зато сколько впечатлений у них остаётся - нередко возвращаются на следующий проект, привозят родственников, друзей.

- Но нормально ли это - привлекать иностранцев, чтобы они «разгребали» наши проблемы?

- Это распространённая мировая практика. Также можно спросить: зачем россияне едут в Америку, чтобы спасать морских черепах, или для чего отправляются в китайскую провинцию и обучают местных детей? В волонтёрстве национальных границ нет, какая разница, где ты живёшь, если хочешь помочь. Зато это грандиозный опыт. У нас на строительстве тропы умудряются так сдружиться, что потом откладывают билеты обратно и остаются ради того, чтобы ещё провести вместе время.

Год разговоров

- Тропы можно строить летом, а потом чем занимаетесь?

Статья по теме

В тандеме или врозь? Как совместно решают экопроблемы власть и бизнес

- На осень у нас запланированы проекты «Родники Ольхона». К нам обратились с просьбой местные жители, которым ещё в прошлом году пообещали расчистить эти родники, но так ничего и не сделали. Мы уже начали обустраивать родниковую чащу, огораживать источники от скота. И потом из них можно будет пить воду. А зимой мы заключаем договоры с нацпарками, проводим разведки маршрутов для следующих проектов, приводим в порядок инструменты, занимаемся образовательными программами и семинарами - надо же делиться опытом. Многие говорят, что все эти лекции и встречи проходят бесследно, но я верю, что в головах людей хоть какой-то «призрак» да останется. Прививать людям экологический образ жизни надо, даже если они сопротивляются.

- Вы как человек, который всю жизнь посвятил экологии, можете трезво оценить: есть ли от Года экологии реальная польза?

- Если бы мы грант не получили, то я бы, наверное, сказала, что он больше формальный. Больше времени уходит на разговоры, а не на практику.А девиз нашей организации - «Реальный результат работы». Федеральные власти разработали программу «Великое озеро великой страны» с сотнями мероприятий, но сколько уйдёт времени на её запуск, даже боюсь предположить. У нас вывоз мусора не могут наладить годами, а это комплексный сложный проект, куда включили и экономику, и экологию, и туризм. На мой взгляд, что Год экологии точно сумел сделать, - так это объединить людей.