«Если вы надеетесь увидеть Сибирь глазами американца, у вас ничего не получится. Я нетипичная американка и не воспитана на идеалах потребления. Моя мама учитель, профессор, и зарплата у неё, как и у русских педагогов, копеечная. А я всё детство провела на ферме. К нам приносили брошенных или раненых животных, потому что знали - не откажем. Так у нас, например, поселился павлин…»
Мы прогуливаемся по зимнему Иркутску с девушкой, будто сошедшей с полотен русских художников. Узорчатый платок, отороченный мехом рыжий полушубок, голубые глаза… Для полного сходства с сибирячкой позапрошлого века Саре остаётся разве что заплести русые волосы в косу и надеть валенки.
…Иногда, чтобы заново обрести себя, нужно посмотреть на привычную жизнь с неожиданного ракурса. О том, как выглядят со стороны Иркутск и Сибирь, как меняет иностранца русское общество и в чём сибиряки счастливые люди, мы беседовали с американкой голландского происхождения. С «типично еврейским» именем Сара и «типично футбольной» фамилией Бэкхем.
С.Б.: - Понимаете, есть иностранцы, которые приезжают сюда и воспринимают русских как «живые учебники» языка. Я стараюсь найти здесь людей, с которыми интересно. - Сара жестикулирует, использует типично русские выражения вроде «ну что поделаешь» и порой как-то очень по-нашему пожимает плечами. Со смехом вспоминает, как охранник в одном иркутском университете принял американскую девушку с лёгким акцентом за русскую… с небольшим дефектом речи.
В России Сара уже в третий раз. Пару лет назад ездила по обмену во Владимир. Теперь переписывается «настоящими», не электронными письмами с двумя пожилыми женщинами, у которых останавливалась. В Иркутске второй раз работает по гранту: изучает «экологическое сознание русских», ходит в походы и читает лекции школьникам. До этого в чешском университете изучала славянские языки и литературу, в американском - поведение ночных обезьян.
С.Б.: - Когда мой дипломный руководитель предложил мне написать работу по экологии в России, я ничего не знала о вас. Но по-чешски я тогда уже говорила, и решила, почему бы и нет? Мне кажется, ваш язык считают сложным просто потому, что его не изучают в европейских школах.
За границей постоянно учишься, здесь сама жизнь заставляет развиваться. На самом деле, я и в Америке многого не понимаю; понимание - это не вопрос языка, вопрос отношений между людьми, - размышляет Сара.
«АиФ в ВС»: - Вы видели русскую деревню?
С.Б.: - Да, сельскому человеку всегда немного непривычно в городе, будь то Америка или Россия. Мы ездим по деревням на экологические занятия, у меня есть друзья в Большом Голоустном… Как-то мой друг Женя предложил мне вместо того, чтобы сидеть в гостинице, съездить к нему в гости. Это был июль, пора сенокоса. Я до этого не спала два дня, а тут мне вручают грабли и… предлагают грести сено! Знаете, я согласилась, мы весь день работали. Первое, что сказала Женина мама, когда вечером увидела меня с сеном в волосах: «Какой ужас!»
Больше всего мне не хватает в городе… кур. У себя дома, в Америке, я привыкла засыпать и просыпаться под их кудахтанье.
Автобус «рулит»
С.Б.: - Россиянам, сибирякам с транспортом намного проще, чем американцам. У меня дома нет машины, а без неё куда-то добраться практически невозможно, автобус ходит не чаще раза в неделю. Чтобы перемещаться, я постоянно должна быть зависима от другого человека. Вы не представляете, как это смущает. Россияне в этом отношении более свободны: сел в автобус и поехал.
«АиФ в ВС»: - Что для вас было самым сложным в Иркутске?
С.Б.: - Найти свой круг: тех, кто тебе нравится, кому ты нравишься… Впрочем, с этим сталкивается любой приезжий студент.
А ещё - говорить по телефону! Это очень сложно: разговаривать, не видя жестов, выражения лица твоего собеседника. Я сидела в студенческом общежитии с огромным списком организаций, которые нужно обзвонить, и ужасно комплексовала…
Очень сложно было ездить зимой в вашем транспорте. Когда окна индевеют, кажется, что местные ориентируются по какой-то внутренней навигации.
Человеку полезно находиться в ситуации, в которой ему неудобно. Когда ты ищешь подходящие слова, ты переосмысляешь явления и, в первую очередь, делаешь их понятными для себя.
«АиФ в ВС»: - Как поменялась Сара Бэкхем, прожив эти месяцы в России?
С.Б.: - Здесь я стала более эмоциональна. Обычно мы сдержанны на публике. Я ни разу, например, не видела, чтобы в Америке человек плакал в автобусе. А здесь почему-то могу представить такую картину. Прожив какое-то время в России, я не стесняюсь показывать эмоции. Это же нормально, оправданно, я ведь искренне это чувствую. Мне нравится новое свойство, которое я здесь приобрела…
Пласт под нами
«АиФ в ВС»: - Бытует мнение, что иностранные студенты приезжают в Россию заниматься шпионажем…
С.Б.: - Шпионкой меня несколько раз называли во Владимире. Иркутск мне показался более адекватным в этом отношении, более лояльным к иностранцам. Здесь не возникает вопроса «зачем они приезжают сюда?»
Туда, где я родилась и выросла, тоже приезжают по обмену студенты, а один парень из Македонии так и остался жить в нашем городе. Там его тоже никто не понимает, и называют если не шпионом, то дураком. Наверное, многим свойственно недооценивать родину, не верить, что приезжим людям здесь может просто нравиться.
«АиФ в ВС»: - Отличается настоящая Сибирь от той, что вы представляли?
С.Б.:- Уже никто не думает, что в Сибири по улицам ходят медведи. Вы не представляете, сколько русских у меня спросили «Девочка, неужели ты на самом деле считаешь, что это так?» В Америке наш университет находился в посёлке, где, не считая студентов, пять тысяч жителей. И как-то по улице там на самом деле прошёл медведь. Небольшой такой, коричневый. Все газеты потом пестрили фотографиями. Я показывала этот снимок со словами: «Это вам, ребята, не Россия».
Если серьёзно, собираясь сюда, в отличие от большинства студентов, я не знала русской истории. Именно в истории я вижу сейчас наше самое глубинное различие. Русские, даже когда думают о сегодняшних проблемах, часто ссылаются на своё прошлое. Они чувствуют эту базу, этот пласт. Этого нет у американцев просто потому, что страна ещё молодая. Я много знаю о своих корнях: мои предки - голландцы, у нас голландская фамилия, но я же не понимаю, что это значит… В Америке принято говорить: «он итальянец», или - «он француз», хотя человек мог ни разу не быть в Италии и не видеть живого итальянца… Эта глубина ощущения своей истории… Её нет в США, ведь мы - страна эмигрантов. С другой стороны, это плюс: есть такое чувство, что мы сделаем что-то новое. Русские гордятся тем, что было, американцы - тем, что может быть.
Незрячий пенсионер из Иркутска знает, как не стать заложником слепоты 
О каком Иркутске расскажет стране путешественник Вячеслав Черемискин? 
Потеряв трудоспособность, житель Приангарья обрёл талант 
Пресса без души. Раньше в СМИ «правила» цензура, а сейчас - деньги? 
Блюз на холсте. Художник Татьяна Ларёва о том, как вернуть миру красоту