30 октября – день, когда в России вспоминают людей, попавших в политическую «мясорубку» 1930-х, в этом году выпал на вторник, поэтому траурный митинг на мемориальном кладбище близ Пивоварихи провели в воскресенье – 28 октября, чтобы в зону скорби могли прийти все, кто хочет.
А за несколько дней до этого в небольшом кабинете одного из ресурсных центров Иркутска, гордо названным конференц-залом, проходило собрание представителей двух организаций – Иркутского областного отделения Российской ассоциации жертв политических репрессий и Общества реабилитированных Иркутской области. Пришли человек двадцать, многим – уже за 70. На столах – огромные красные книги памяти с именами расстрелянных, в глазах – слёзы. Хоть и встречаются «дети врагов народа» (как они сами себя называют) уже не в первый раз, сдерживать эмоции всё равно не получается.
Куб и замкнутый круг
Обсуждать решили два вопроса, точнее даже два памятника (вообще слово «память» звучит здесь особенно часто): первый – бронзовый монумент, который уже несколько лет мог бы стоять в Иркутске, а второй – то самое «Место захоронения жертв массовых репрессий 1937 – 1940 годов», обнаруженное почти 20 лет назад рядом с Пивоварихой. Как считают общественники, проблем у них хватает по обоим мемориалам.
«В 2013 году, после того как в Черемхово появился памятник раскулаченным крестьянам, зародилась идея поставить монумент и в областном центре, – рассказывает глава Общества реабилитированных Иркутской области Самат Даутов. – Я тогда пришёл ко Льву Ивановичу Серикову (иркутский скульптор, заслуженный художник России. – Прим. ред.) и предлагаю: «Давайте организуем памятник репрессированным в Иркутске, чтобы люди по плохой дороге в Пивовариху не ездили» – и маленькую вводную ему дал. Говорю: «В Монголии – хороший, сделан в виде куба, а в нём – узник». А художник отвечает, что у него уже есть работа, показывает эскиз – тоже куб, из него вырываются лица. Он создал его, вдохновившись рассказами Варлама Шаламова. Начали мы искать под памятник место в городе и нашли самое подходящее – аллею между Лисихинским кладбищем и улицей Байкальской. Лев Иванович нашёл архитектора, и тот создал проект обустройства аллеи с нашим памятником. Возникла идея выложить по земле плиты с годами репрессий, начиная с 1917 года и заканчивая 1953-м. Всё вроде у нас получалось…»
Концепция аллеи и памятника прошла через городские и областные власти, получила одобрение почётных жителей Иркутска, комиссии по топонимике и архитектурно-художественного совета столицы региона. На памятник начали жертвовать деньги неравнодушные жители (семья расстрелянного учителя из посёлка Качуг перечислила на счёт 90 тыс. рублей) и крупные компании. Собрали часть суммы – в Подмосковье изготовили для монумента форму. Казалось, уже можно лить в неё бронзу, но внезапно всё остановилось. Общественники продолжали писать письма в надежде получить окончательные согласования, обивали пороги чиновников, но без толку.
«С кем бы мы ни хотели по этому делу встретиться, все почему-то стали нас избегать. Замкнутый круг», – разводит руками Самат Даутов.
«Расстреливать не было замкнутого круга…» – раздаётся чей-то тихий голос.
Кладбище в частные руки?
Корреспонденту «АиФ в ВС» выяснить, почему зависла работа над памятником, тоже не удалось. В службе по охране объектов культурного наследия региона только сказали, что намерение общественников поддерживают, отметив, что «обсуждение должно быть общенародным». Городские власти на запрос редакции пока не ответили.
Между тем, как говорит председатель Иркутского областного отделения Российской ассоциации жертв политических репрессий Нина Вечер, беда с памятником есть только в Иркутске.
«В районах люди уже начали увековечивать память жертв террора. Например, в Куйтуне поставили памятник прямо напротив районного суда, и всех своих расстрелянных на нём перечислили. Так же сделали в Ольхонском районе, – рассказывает председатель. – В Зиме тоже может появиться памятный знак, оттуда в Пивовариху постоянно приезжает целая делегация родственников жертв террора во главе с Еленой Кучеренко, которая на свои деньги нанимает автобус. У неё дед расстрелянный. Она как-то подходит ко мне, показывает снимок и говорит: «Нина Николаевна, я же похожа на дедушку? Смотрите, какой у меня лоб. Дедушка лесопилкой командовал в Зиме, так я тоже теперь командую»».
Между тем с мемориалом в Пивоварихе, как считают общественники, не всё гладко, и касаются проблемы в основном земли. По словам Нины Вечер, изначально на госохрану должны были поставить 184 га – эта территория, на которой могут быть захоронения, однако защищено государством только 1,5 га, которые находятся в собственности региона. Притом в этот «объём» не вошёл четвёртый ров-накопитель с останками репрессированных. Общественники опасаются, что часть зоны скорби (определённая изначально), которая расположена на землях лесного фонда, может быть утрачена как объект культурного наследия. Нина Вечер сетует, что долю исторического мемориала в 90-е годы уже передали частникам. Чтобы это не повторилось, они обратились в областную прокуратуру.
Сколько расстрелянных покоятся во рвах близ Пивоварихи – до сих пор доподлинно неизвестно, по примерным подсчётам – от 10 до 15 тыс. человек. Хоть какую-то ясность должно было внести исследование геофизиков: в 2016 году они нашли в зоне скорби 35 аномальных зон, то есть мест, где могут быть захоронения, о которых ещё неизвестно. Однако изучив эти зоны, специалисты останков не нашли. Потомки репрессированных в эти выводы поверить не могут.
«Мы встали на защиту покоя своих родственников и выступаем за сохранение целостности пивоваровского захоронения: там ещё даже проволока старая висит. Мы просим огородить всю зону скорби в исторических границах. И руки прочь от неё! Так поступили в Петербурге – нашли аномальные зоны и закрыли тему: «Кладбище, значит, кладбище»», – резюмирует общественница.
Мнение власти
Временно замещающий должность руководителя Службы по охране объектов культурного наследия Иркутской области Андрей Фоменко:
«Сейчас мемориальный комплекс у посёлка Пивовариха зарегистрирован в Едином государственном реестре объектов культурного наследия народов России. Вид памятника – достопримечательное место. Приказом нашей Службы утверждены его границы с указанием координат и режима использования территории. Сведения о границах с 13 августа 2018 года внесены в Единый госреестр недвижимости.
В 2018-м началась обширная реконструкция комплекса, в которую входят строительство информационного центра, благоустройство, возведение звонницы, увеличение площади и обустройство новых стен памяти. Завершить все эти работы планируем к следующей памятной дате – 30 октября 2019 года.
На вопрос о возможной угрозе захвата частными собственниками части участка, на котором расположены рвы с погребёнными в них жертвами, отвечу, что это невозможно, так как почти вся данная территория передана Центру по сохранению историко-культурного наследия Иркутской области. Сейчас решается вопрос о присоединении к ней участка с четвёртым рвом, в котором покоятся жертвы репрессий. Материалы находятся на рассмотрении в министерстве имущественных отношений Иркутской области».
Комментарий
Заслуженный художник России Лев Сериков:
«Возможно, идея памятника, которую я предложил, кому-то покажется несколько неожиданной, непривычной. Он и правда своеобразный, некоторые его не воспринимают, и это нормально. Клетка, из которой вырываются абсолютно одинаковые лица, их индивидуальность стёрта, как у заключённых. Памятник должен нести много смыслов и действовать на эмоции того человека, который на него смотрит.
Нашим монументом любоваться не будут, он должен вызывать чувство страха, потому что сама тема – очень страшная. Главное, что ребятишки, подростки, молодые люди будут подходить к нему и попадать в такую среду, где можно проникнуться и понять, каково это было – вариться в этом котле.
Недавно российские общественники собирали информацию. По их данным, 30% молодёжи вообще ничего не знают про репрессии, мы их уже потеряли. А дальше что будет?»
Нам пишут
Письмо от пенсионерки Полины Фёдоровой пришло в редакцию «АиФ в ВС» как нельзя кстати – во время подготовки этого материала. И оно тоже – о памяти. Публикуем его почти полностью. К письму Полина Ефимовна приложила текст песни «Ванинский порт» (через него заключённых переправляли на Колыму), она пишет, что слышала её в детстве от взрослых, но не запомнила целиком и долго собирала полный текст.
«Я крымская болгарка (даже знаю свой родной крымско-болгарский язык), репрессированная в июне 1944 года после освобождения Крыма, реабилитированная в 1995 году. Сейчас живу в Шелехове. У нас в октябре 2012 года прошла церемония открытия памятного знака, установленного на центральной аллее городского кладбища. Настоятель храма Святых апостолов Петра и Павла отец Александр Куренков освятил его, отслужил молебен. Для нас, детей репрессированных, это был знаменательный день. Установка знака – наш вклад в то, чтобы память о жертвах политического террора сохранилась на многие годы. Средства на его установку мы собирали по крупицам, выделяя их из скромных пенсий. В Шелехове действует районная общественная организация реабилитированных во главе с Тамарой Караульской. Каждую пятницу в совете ветеранов проводится перерегистрация членов организации. И с годами нас становится всё меньше, поэтому мы решили написать книгу «Память сердца». Она уже вышла. Наших родителей нет в живых, поэтому писали мы, их дети, писали сердцем, слезами и болью за унижения, нищету, дискриминацию. Ведь если мы не расскажем о судьбах наших родных и близких, то кто?»
«Мы поняли, что останемся живы». Ветеран-поэт - о своем фронтовом пути 
Рельсы, Сталин и военная Сибирь - глазами вихоревского ветерана 
«Товарищ Егоров кое-что знал». Загадка репрессированного маршала 
Сталины остались, Хрущевы уехали. Как живут потомки советских вождей? 
«Стесняются языка и крови». Как сохранить умирающую культуру Тофаларии?