Вообще-то вся наша семья на самом деле представляет собой маленький компактный птичник, в котором сосуществуют птицы разных пород, видов и взглядов на жизнь. Самая маленькая птичка - это Воробьишка Кузинька. Умеет летать, мелко вздрагивая крылышками. Когда устаёт, обычно говорит так: «У меня летать крылья устали - пешком пойду». Брат воробьишки представляет из себя смелую и гордую птицу Велоптах, у которой вместо ног - велосипедные колёса и, надо полагать, «вместо сердца - пламенный мотор», ну и руки-крылья, разумеется. Техногенная такая птичка. Папа этих двух пернатых являет собой образчик фауны с не слишком интеллигентным названием Выползень. Воробьишка Кузинька называет его более твёрдо - Выползен, отчего смысл имени слегка меняется - начинает сквозить нечто польское. И, наконец, венчает всю эту птичью семью - мама, которая ни много, ни мало, а - Сова Акулина.
«Сова Акулина! - обращается, бывает, Воробьишка Кузинька, - дай поцелую тебя в клюв!»
Так и живём в своем скворечнике.
***
Решил Семён как-то (в сто двадцать первый раз) бросить музыку. Всё дело в акцентах - для мамы она полезная, а для мальчика - ненавистная. А чтобы - прекрасно-возвышенная, это разве что в филармонии, да и то не всегда.
Но на сей раз всё обстояло серьёзнее некуда. Семён даже пропустил сольфеджио и приготовил тронную речь для своей главной преподавательницы Ларисы Сергеевны. Тронная речь звучала так (приблизительно): «Лариса Сергеевна, я больше не хочу заниматься музыкой. И не буду». После чего, вероятно, планировалось с гордо поднятой головой покинуть ошеломлённую аудиторию. На практике покидание аудитории затянулось на полчаса, после чего из кабинета вышел не мальчик, а сама Лариса Сергеевна. В состоянии, близком к разъярённому. Увидев три жалких розочки у мамы в руках (мама, как всегда, хотела подсластить пилюлю) она язвительно спросила:
- А это, надо полагать, цветы на могилу Шопена?..
Так Семён музыку не бросил.