Лётчики-испытатели - «товар» штучный, в России их считают даже не сотнями, а десятками. Один из тех, кто «учит летать» отечественные самолёты, - иркутянин Дмитрий Смелый.
Фамилию не покупал
Я встретилась с ним в преддверии Дня защитника Отечества, и конечно же, не могла не начать нашу беседу с вопроса: настоящая ли это фамилия Дмитрия: уж больно нарочито она звучит для человека его профессии. Оказалось, фамилия более чем реальная, но, по словам моего собеседника, откуда она «взялась», не знают ни его дед, ни отец (Леонид Георгиевич), который, кстати, тоже был военным лётчиком-испытателем.
- Многие шутят на работе: мол, отец купил фамилию, а мне она по наследству досталась, - говорит Дмитрий. - Но никто её не покупал.
В общей сложности Дмитрий Смелый в небе с 1996 года. Летал и испытывал более 10 типов самолётов, но, говорит, что по нормам лётчика-испытателя это немного:
- Опыт для нас лишним никогда не бывает. Лётчик учится всю жизнь, и нет такого предела, где он может остановиться и сказать - всё. Только тогда, когда уйдёшь на пенсию.
Николай Самойлов, «АиФ»: - Стереотип летчика-испытателя в сознании обычного человека - это смелый, порой отчаянно смелый, уверенный в себе человек с мгновенными рефлексами и сильной волей. А на самом деле?
Дмитрий Смелый:- Обладать всеми перечисленными качествами нужно, но самое главное - уметь сохранять спокойствие и самообладание, чтобы при возникновении сложного случая не допустить ещё более худших последствий. А трудности бывают, и нередко, к ним даже постепенно привыкаешь, что тоже не очень хорошо. Основная задача лётчика-испытателя привести на землю пусть неисправный, но «живой» самолёт. Потому что потеря хотя бы одного самолёта и для имиджа предприятия минус, и для работников в плане финансов. Это же их зарплата.
Кстати, ни мне, ни моему отцу Леониду Георгиевичу в своей практике не приходилось терять самолёт и катапультироваться. И, надеюсь, не придётся. Хотя ситуации бывали разные: приходилось несколько раз садиться с одним двигателем. Но это такая работа. Ведь мы учим летать самолёт, который выходит из ангара и ни разу не был в небе.
- Работа связана с опасностью, адреналином в крови. В повседневной жизни не скучно?
- Мне адреналина хватает в небе. На автомобиле езжу аккуратно, скорость не превышаю. С парашютом прыгать не нравится, хотя приходится делать это два раза в год. Крещусь и прыгаю. Ничем другим экстремальным не занимаюсь, максимум - покатаюсь на коньках или лыжах, и то - обычных, а не горных.
Встаём с колен
- Раньше все мальчишки мечтали летать, а сейчас хотят стать богатыми бизнесменами. По вашему мнению, современные ребята мечтают стать лётчиками?
- Думаю, что и сейчас есть такие мальчишки и даже девочки, которые хотят защищать Родину. Процент, конечно, никто не подсчитывал, но как-то я пошёл в музей авиазавода с классом моего сына и после экскурсии спросил, кто хочет быть лётчиком. Руки подняли все мальчишки. Но хотя это только четвёртый класс… Не знаю, искренне это было или нет. Тем не менее, профессия лётчика до сих пор остаётся одной из самых романтических, и если мой сын захочет на него учиться, отговаривать не стану.
- А может и не надо, чтобы их было много?
- Почему? Пусть будут. Есть ведь естественный отбор. К тому же, чтобы в лётное училище поступить, надо обладать недюжинным здоровьем, пройти определённый интеллектуальный отбор. Это когда мы поступали в середине 90-х, патриотизм был запущен, поэтому достаточно было соответствовать только требованиям по здоровью. После этого конкурс составлял всего лишь три человека на место. А сейчас он доходит до десяти человек на одно место. Это уже о чём-то говорит. Правда, до этого два года в лётные училища не было набора.
- Существует мнение, что современные молодые люди недостаточно патриотичны, и если вдруг придётся встать на защиту Родины, они постараются «отмазаться», чтобы не рисковать своей жизнью.
- Такого быть не может. Не хочется приводить в пример Украину, но вы посмотрите, как на Донбассе бьются за свою землю все - от мала до велика. Неужели у нас такого не будет? Конечно, будет.
- Да, время сейчас очень тревожное, мир, можно сказать, балансирует на грани войны. Наша авиация насколько отвечает современным вызовам? Ведь даже ваши коллеги старшего поколения говорят, что Россия потеряла престиж во многих вопросах, в том числе и в авиации.
- В чём мы действительно очень сильно отстали - так это в гражданской авиации. А про нашу современную военную авиационную технику сказать такого не могу. У нас вот-вот должен появиться самолёт пятого поколения. Он уже практически есть. Как только появится двигатель, который на экономичном режиме сможет идти на сверхзвуковой скорости, проблема будет решена. А вооружение на этом самолёте стоит самое современное, очень мощный, не хуже американского радарный комплекс.
Надо учитывать и тот факт, что мы же совсем недавно стали выпускать самолёты для своей Родины. До этого делали их для Индии, Вьетнама, Малайзии, Алжира, других стран. А для нашей армии начали только два года назад. Когда я перегнал первый самолёт для Российских вооружённых сил, : меня слёзы наворачивались на глаза. Думал: ну вот, наконец-то дождался того, что самолёты не жалко отдавать. В любую страну было жалко, а в нашу армию - радостно.
Пусть я уже не военный человек, уволился из армии, но сердце за неё болит. Хотя ситуация изменилась в лучшую сторону, причём - резко. Мои коллеги - военные лётчики стали много летать. Если раньше у них было 20-30 часов налёта в год, то сейчас в тех частях, куда мы поставляли самолёты, ребята летают по 180-200 часов, то есть в 10 раз больше. Можно смело сказать, что наша страна стала вставать с колен, а Вооружённые силы -возрождаться.
Студенты Приангарья стали чаще выбирать технические специальности? 
Жителей Приангарья приглашают на выставку «Знание. Профессия. Карьера» 
Летчик Венедюхин: Наши внуки увидят в Иркутске аэропорт, как в Эмиратах 
Руки, ноги и скала. Один день на иркутском скалодроме 
Огромное небо Ивана Атрощенко