«Рассказывать о Валентине Распутине, о классике и гении, тяжело. Но, представьте, и работать с ним было не намного легче. Уже во времена своих первых удач он прекрасно сознавал себя успешным писателем, мастером своего дела, но он всегда был очень скромным человеком, поэтому нам, журналистам, не всегда было удобно к нему подойти».
Воспоминаниями о своей работе с писателем поделился мастер советского и российского фоторепортажа Эдгар Дмитриевич Брюханенко.
Юлия Вяткина, «АиФ-Иркутск»: – Расскажите о вашей первой встрече.
Эдгар Брюханенко: – Я был, так сказать, первооткрывателем, первым корреспондентом, который начал рассказывать о Распутине в центральной прессе (прим. Эдгар Дмитриевич 40 лет работал собкором ТАСС в Восточной Сибири). В местных, региональных СМИ о нем уже часто говорили и писали на тот момент, но в центре – ни слова, и моя редакция строго спросила меня: «Почему вы до сих пор прячете такого человека?! О нем должен знать весь Советский Союз».
– Моя первая встреча с молодым Валей состоялась в 1961 году. Я побывал у него дома. Тогда он жил на бульваре Гагарина, а последнее его место жительство в Иркутске это Дом железнодорожников на углу ул. Карла Маркса и 5-й Армии. Так вот, снимал я его в домашней обстановке, за работой, с книжками, с маленькой дочкой на руках.
На всю жизнь мне запомнился наш разговор, я очень люблю вспоминать о нем. Я спросил его: «Валентин, как ты пишешь?» Всем своим знакомым писателям и поэтам я задавал этот вопрос, и ответы у всех были разные. Одни предпочитают, чтобы текст набирал секретарь, другие любят сами распоряжаться машинкой (сейчас, правда, на смену пришли компьютеры), третьи пишут сокращениями, а потом перепечатывают их. Попадаются и большие оригиналы. Например, Вася Шукшин надевал шубу и сидел на кухне, выкуривая неограниченное количество сигарет, а Женю Евтушенко я никогда не видел с блокнотом, он мог сочинять, сочинять, а уже потом, когда выдавалось свободное время, записывал, придумав четыре или восемь строчек в день, говорил, что у него была хорошая производительность.
Что же мне ответил Распутин, и что же запомнилось мне на всю жизнь? Он достал обычную тетрадь в клеточку. Клетка – пять миллиметров, две клетки – сантиметр. Вот как пишут многие люди? Одна строка в клетке, кто-то даже пропускает строчку. Так пишут многие, но не Валентин Распутин. В рукописи, которую он мне продемонстрировал, в пятимиллиметровой ширине клетки умещалось две или даже три строчки! Я воскликнул: «Как?» Я не мог ничего разобрать до тех пор, пока он не дал мне увеличительное стекло. Но даже с линзой это было трудно сделать. Он затачивал карандаш, как бритву, и приступал к делу. У него было потрясающее зрение. Мне в руки Валя дал номер «Восточно-Сибирской правды», сам отошел на два метра и стал читать… Никогда не видел его в очках.
После этой встречи вышел в Москве мой первый фоторепортаж о нём, который пользовался большой популярностью. К тому времени Валентин уже выпускал одну повесть за другой и начал выходить на высокую литературную орбиту.
– Позже редакция еще отправляла вас на встречи с Валентином Григорьевичем?
–Да, безусловно. Редакция мне постоянно напоминала: у вас есть такой замечательный человек, как Распутин, сделайте материал о нём широко, народно, доступно, покажите его талант стране. Но со временем это было делать все труднее, хотя мы и жили недалеко друг от друга. Валентин не очень жаловал журналистов, а уж фотографироваться совсем не любил.
Встретился я с Валентином в следующий раз, когда он уже создал некоторые свои знаменитые романы, когда удостоился многих наград, стал лауреатом Государственной премии СССР. Мне пришла телеграмма из Москвы, срочно требовался материал о Распутине для немецкого журнала «Stern». Я тут же позвонил Вале, он долго отказывался, но мне удалось его уговорить позировать мне. Журнал хотел, чтобы я сделал фотографии на фоне деревенской избы, с наличниками, с резными ставнями. Нашёл я такие дома на улице 3-ого июля, сегодня это знаменитый исторический квартал. Распутин был в дубленке, в меховой шапке. К моему удивлению, он позировал охотно и даже согласился продолжить фотосессию на набережной.
Наступил 1987 год. 50-летие Валентина. Редакция вновь озадачила меня вопросом: чем я удивлю их на этот раз? Валя из-за своей скромности категорически отказывался сниматься, говорил: «Зачем? Ни к чему это, ничего не надо». Мне грозили колоссальные неприятности. Но меня выручил журнал «Огонёк», его сотрудники взяли у ТАСС фотографии с последней нашей съемки и напечатали на обложке своего выпуска к его юбилею. Да, Валя был тогда уже весьма популярен.
Вот так я работал с Валентином Григорьевичем. Все публикации, фотографии я передал в Музей истории города Иркутска и в областную библиотеку им. И.И. Молчанова-Сибирского.
– Печально, что остаётся всё меньше и меньше замечательных людей того времени…
– Валентин - потрясающий писатель, и свою излюбленную «деревенскую» тему он раскрыл настолько глубоко, насколько это было возможно. Я бы назвал его Толстым советской эпохи. Он создал великие вещи. Огромная популярность при жизни, экранизации его произведений говорят о том, как сильно он проник в сердца людей и взволновал их. Я рад, что мне довелось работать с Валей, и эти воспоминания я буду беречь.
«Оставляю себе сроки для творчества». Интервью с Валентином Распутиным 
Иркутяне предлагают поставить памятник Валентину Распутину по подписке 
«Уроки французского». Отрывок из рассказа Валентина Распутина 
Прощание с последним классиком. Собеседники «АиФ» о Валентине Распутине 
Иркутяне опубликовали в сети первую часть видеокниги «Прощание с Матёрой»