Я звал и зову его Женей, он не возражает и не обижается: ему это нравится. Для миллионов читателей это Евгений Александрович Евтушенко. Горжусь, что счастливая репортёрская судьба связала меня с ним.
…Пахнущий краской журнал «Юность» я принёс в номер московской гостиницы поздно. Включив лампочку над своей кроватью, зачитывался стихами, которые были мне настолько близки, что вспоминал героев своих репортажей. Братскую ГЭС фотографировал с первого колышка, первой палатки, до самого её пуска. На глазах моих появлялись слёзы, и сосед спросил: «Ты что читаешь?» Отвечаю: «Братскую ГЭС» Евтушенко». Он, правда, не знал, что это за поэт. И когда я ему рассказал об Евтушенко, заинтересовался, и мы стали читать вместе. Мой сосед - здоровый мужчина-сибиряк, большой руководитель, строитель из Красноярска, над некоторыми строчками поэмы не только пускал слезу, но и всхлипывал. Особенно, когда я прочитал из знаменитой «Нюшки»:
«…Грудь мне ткнула соседская Фроська,
Завернул меня Дед Никодим
В лозунг выцветший «Всё для фронта»,
Что над станом висел полевым…»
Сосед был постарше и помнил военные годы. Помнил их и я, мальчишкой увезённый из Москвы от войны в Татарию, где видел такие полевые станы - срубленные из леса домики с лозунгами. Вспоминал, как на таких станах мы, голодные дети, собирали колоски пшеницы, варили из зёрен кашу, воровали на колхозных полях горох и мама варила нам со свинячьим хвостом… суп.
Опальный поэт
На долю Евгения Евтушенко пришлись военные годы, очень хорошо описанные им в стихах. Я полюбил его произведения: уж очень много было общего и близкого сердцу. Это он, Женя, назвал наше поколение детьми войны. Его фильм «Детский сад» - тому подтверждение. В нём отражение и моей биографии. Приезжая в город Зиму, я заходил в редакцию местной газеты, и мне предлагали познакомиться с домом поэта Евтушенко, с его дядей Андреем, тёткой Женей. «А ты сделай такой материал о родине поэта. Всегда пригодится. Евтушенко наш - это классик советской поэзии, огромный поэт-величина».
Я подумал: «Как это примет редакция?» Подумал и решил: «Буду делать фотоочерк «На родине поэта». Пришёл сначала в книжный магазин. А там днём с огнём не найдёшь ни одной книжки земляка. Директор говорит: «Я для съёмки, если надо, попрошу в облкниготорге экземпляров десять». Снимаю кружок евтушенковедов при редакции, знакомлюсь с домиком, где жил поэт, с его родными, снимаю дядьку с голубями, тётушку в огороде.
Позже никогда не проезжал мимо этой хлебосольной семьи. Один раз в мою честь даже гуся зажаривали. Собирались мы тогда в доме Дубининых - и родные, и просто любители поэзии. Сделал снимки в школе, где учился Женя. Познакомился с его учительницей. В общем, материал у меня получился приличный - в два десятка снимков. Пишу хороший текст, печатаю фотографии и посылаю в ТАСС. Все снимки из Москвы получаю обратно: «Вы что, Брюханенко, с ума тронулись? Евтушенко в такой опале, в такой немилости у правительства, а вы - «На родине поэта». Ставим вам это всё в брак».
Да, нужны были мои фотоинформации о социалистическом соревновании, о перевыполнении разных планов, о сверхнадоях молока. А я - о поэте-земляке.
Проглотил пилюлю и уложил фотографии аккуратненько в свой архив. Проходит немного времени, и мне из Москвы телеграмма: «Всё, что есть о Евтушенко, срочно высылайте в редакцию. Снимки нужно послать в Америку, туда едет поэт Евгений Евтушенко».
Знакомство
Однажды во время командировки в Усть-Кут я узнал, что в городской речной порт должен прибыть Евтушенко. «Как, зачем, - подумал я. - И это после Америки?» Оказалось - хорошая компания строит на судоверфи свой корабль-карбаз из досок и брёвен, на котором смельчаки решили дойти до Тикси. Одним словом - пройти всю Лену. И среди путешественников должен быть Женя. Я с нетерпением стал ждать в Усть-Куте Евтушенко, придумывая разные съёмки: командировку же надо было оправдывать. Ждал долго, караулил «Микешкин» (так назвали корабль). Вся компания была, конечно, мне знакома. Чувствую - на судоверфи все зашевелились. Люди собираются вокруг деревянного чудовища в виде утюга - с высокими бортами и фанерной надстройкой. Народу толпится множество. Наверное, половина города пришла к «Микешкину».
Появляется поэт Евгений Евтушенко (я его до этого ещё в глаза не видел) - огромного роста, весёлый, подвижный. Осмотрел «Микешкин», знакомится с окружающими. Подаю руку и называюсь: «Брюханенко, корреспондент ТАСС». Женя поднимает мою руку и громко объявляет: «Вы посмотрите на этого человека («Ну, - думаю, - какая-то неприятность грозит»). Этот человек при моей жизни умудрился сделать фотоочерк о моей родине (такие материалы делают уже после…). Прекрасные снимки, их напечатали как раз в те дни, когда я был в Америке».
Вот так и познакомились. «Микешкин» я провожал до Марково, пожелал счастливого пути своим ребятам, вернулся в Иркутск с ещё одним интересным материалом о поэте. Снимки из Усть-Кута о карбазе «Микешкин» обошли многие издания.
Евтушенко - фотограф
…Остались в памяти дни, когда Евтушенко привозил в Иркутск свою фотовыставку. Отличная коллекция фотографий, сделанная у нас в стране и во время его поездок за границу. Выставка имела успех, я на неё делал рецензию для «Восточно-Сибирской правды» - «Мир глазами поэта». Женя побывал у нас дома и пригласил заходить в гости, когда буду в столице. Однажды мне повезло, и я застал Женю в Москве. Договорились встретиться в Центральном Доме литераторов на улице Герцена. В назначенное время в огромных дверях появляется фигура поэта. Ну, предполагаю, на диванчике, в какой-нибудь писательской комнате, где подписывают издательские договоры, обсуждают планы писатели, - посидим, поговорим. Приводит меня Женя в один-другой залы: столики, бутылки, закуски… Провинциальным умом я и не мог подумать, что тут такие застолья. Знакомит Женя с поэтом Лукониным, драматургами Розовым и Арбузовым, близким нам, сибирякам, по его очень известной «Иркутской истории». Гостеприимность Евтушенко всем известна. Спрашивает: «Что пить будешь?» Я расчувствовался, говорю: «Водку». Женя мог пригубить только сухое (за углом стояла его машина).
Я чувствовал себя в ЦДЛ превосходно. Наблюдал за известными и неизвестными мне людьми. Женя здесь был каким-то особенным, домашним, известным и желанным собеседником. Он читал стихи у одного из столиков. Я подошёл: слышу нерусскую речь. Да, по-испански! Этим сочным колоритным резким языком читал он свои стихи знакомому испанскому писателю. Евтушенко был на Кубе собственным корреспондентом «Правды». Тогда и подружился с Фиделем Кастро. Испанский язык поэт знал так же хорошо, как английский и немецкий.
…Я много и долго могу вспоминать все эти прекрасные дни и минуты. О многих байках рассказывал Жене, о многих он не помнит. Как-то мне говорил; «Вот когда я умру, ты это будешь всё вспоминать и рассказывать». Я парировал: «Почему ты решил, что умрёшь первым?» Сегодня мы ровесники. Мы живы, слава богу. Нам за восемьдесят. Люблю стихи Евтушенко. Для меня он не только близкий товарищ, поэт, прозаик, киноактёр, кинорежиссёр, но и фоторепортёр. Жизнь и поэзия продолжаются.
В Иркутске в рамках литературных вечеров пройдет встреча с писателями 
Белые пятна на литературной карте. Книжный блогер о дефиците авторов 
Как стать писателем? Талант и упорство помогли сибиряку добиться признания 
Библиотечной системе Иркутска будет присвоено имя Валентина Распутина 
Иркутск простился с писателем Валентином Распутиным