Моё первое знакомство с полковником дальней авиации Валерием Артамохиным было заочным. Я прочитала о нём в рассказе иркутского писателя Юрия Баранова «Медвежий след», в котором описывалась практически детективная история угона самолётов дальней авиации ТУ-95мс из Казахстана - с погоней, стрельбой и прочими атрибутами настоящего боевика.
Дело происходило после развала СССР в 1992 году. Оставлять в этой теперь уже суверенной стране дальние ракетоносцы, несущие на борту 16 ядерных зарядов с дальностью пуска больше 3 тысяч километров, было нельзя. Кстати, 20 таких машин в то время остались на Украине, и половина из них была просто приведена в негодность: в экономически тяжёлые для всех 90-е годы цветной металл, используемый в авиационном оборудовании, срезали предприимчивые граждане.
На патрулирование летали без ракет
Оказалось, что главный герой этих событий - не вымышленный автором собирательный образ российского лётчика, а реальный человек. И тот факт, что полковник Артамохин ещё и живёт в нашем городе, воодушевил меня на встречу с ним, подходящим поводом для которой стал приближающийся праздник - День защитника Отечества. Наша беседа началась с традиционного вопроса:
«АиФ»: - Валерий Михайлович, почему вы выбрали профессию военного лётчика?
В.А.: - Сколько себя помню, о другой профессии даже не думал. Откуда это появилось, не знаю. Родители говорили, что я ещё был от горшка два вершка и уже заявлял, что буду лётчиком.
О дальней авиации, куда мой собеседник попал сразу после окончания училища, рассказывает немногословно:
В.А.: - Ничего экстраординарного в моей службе не было. Как-то с Арктики без одного двигателя шли, ну так это ерунда. Их у самолёта ещё три. Мы даже из боевого порядка не выходили. На патрулирование летали без ракет. Это американцы одно время даже с ядерными бомбами летали - выходили в акваторию Северного Ледовитого океана, на определённом рубеже разворачивались и уходили на свои базы.
Единственное, что мы заряжали, - пушки. И то только потому, что в одном экипаже произошёл инцидент - при дозаправке оторвался шланг, а так как он ложится на органы управления и начинает бить, самолёт теряет управляемость. Вот командир огня и отстрелил этот шланг из пушки.
«АиФ»: - А сколько времени самолёт стратегической дальней авиации может находиться в воздухе?
В.А.: - В принципе, продолжительность полёта не ограничена. Если с заправкой на земле можно держаться в воздухе порядка 14 часов, то с дозаправкой в воздухе - неограниченно. Я, правда, больше 30 часов с небольшим в воздухе не проводил, но некоторые мои коллеги летали и по 70 часов.
«АиФ»: - Как же вы выдерживали столько времени? У вас были сменные экипажи?
В.А.: - На полёты по 70 часов летали по два командира корабля, и на левом и на правом кресле. А так - командир и помощник, смены нет никакой. Как сказал Чкалов, авиация перестала быть стихией смелых с тех пор, как на самолёте поставили писсуар.
Кажется, что жизни не было
В ходе нашей беседы я, конечно же, не могла не спросить у Валерия Михайловича об угоне самолётов из Семипалатинска. Однако, как выяснилось, сам он описанный в рассказе случай не считает выдающимся событием в своей военной службе.
В.А.: - Это был рядовой полёт: взлетели, прошли по маршруту, приземлились, - буднично прокомментировал он. - Вообще, считаю, то, что тогда произошло, было неправильным решением нашего правительства. Всё можно было решить по-другому, ведь космодром в Семипалатинске остался нашим, российским. Мог остаться нашим и аэродром с прекрасным гарнизоном, на котором базировалась дальняя авиация. И служили бы там и летали до сих пор. А сейчас аэродрома нет, и городок как после ядерной войны. Никому они оказались не нужны.
Надо сказать, что о современном состоянии дальней авиации мой собеседник говорит куда охотнее, чем о былых годах.
В.А.: - Дальнюю авиацию практически ликвидировали, - с горечью констатирует Артамохин. - Была целая структура, которая состояла из нескольких воздушных армий, потом осталась одна воздушная армия, а теперь и её нет - есть отдел дальней авиации. Самолётов давно не производят - ещё с тех пор, как я служил, поэтому ей, в принципе, недолго осталось существовать: скоро просто не на чем летать будет. Раньше летали всем полком - 20 танкеров и 20 ракетоносцев - с двумя дозаправками, сейчас один раз слетали два самолёта в Средиземное море, заправились и кричат об этом на всю страну. Мне же хочется спросить: а сколько ещё самолётов туда долетит из тех, что имеются у нас в настоящее время? Сейчас, наверное, и лётчиков «заправляемых» столько не наберётся. Ведь это были штучные специалисты, на подготовку которых нужно было минимум пять лет. И посмотрите, что у американцев - авиация, авиация и ещё раз авиация. Авиацией они решают все вопросы своего присутствия в интересующих их точках мира.
«АиФ»: - За державу обидно?
В.А.: - Я понимаю, что стратегическая авиация требует слишком больших расходов. И стоимость самолёта сумасшедшая, и полёта тоже - мы заправляли на земле 80 с лишним тонн горючего - это 1,5 железнодорожных цистерны, и в воздухе за один раз могли взять больше полцистерны. Кроме того, сейчас все понимают, что ядерная война - это катастрофа не только для отдельно взятой страны, а для всей планеты. Так что, может, и есть смысл не нести подобных затрат. Но ведь такое отношение ко всей российской авиации. Мы сотнями продаём самолёты за рубеж, а в нашу авиацию поставляем единицы: пилотажникам летать не на чем. Сейчас очень много шума вокруг самолёта пятого поколения, но при этом никто не говорит, сколько у нас боеготовых самолётов четвёртого поколения.
В завершение нашей встречи я поинтересовалась у Валерия Михайловича, скучает ли он по военной службе. И его ответ меня совершенно обескуражил:
В.А.: - Вы знаете, у меня не осталось ничего: моего полка, которым командовал, - нет, дивизии, в которой я служил, - нет. Первого полка, в котором начинал лейтенантом, - нет. Нет гарнизонов, в которых я служил, они остались на Украине, в Казахстане. Ощущение такое, что жизни не было.
Остались только сослуживцы, встречаясь с которыми о прошлом не вспоминаем, смысла нет - то что было, уже не вернёшь.
Досье:
Валерий Артамохин родился 28 февраля 1948 года в Омской области. Закончил с золотой медалью Тамбовское высшее военное авиационное училище лётчиков им. Марии Расковой, после его окончания служил в дальней авиации. Начинал помощником командира корабля. С красным дипломом закончил академию, служил в Семипалатинске. Пять лет командовал полком, потом был переведён инспектором в Иркутск в 30-ю воздушную армию. Закончил военную службу начальником отдела боевой подготовки. Сейчас находится на государственной службе.
У Ирана новые ядерные идеи