Иркутск, 19 декабря – АиФ-ВС. Это совершенно особые люди: застенчивые и молчаливые, когда дело касается отстаивания их законных прав в чиновничьих кабинетах, но в то же время бесстрашные на охоте и невероятно сильные духом в борьбе с бытовыми трудностями на фоне пятидесятиградусных морозов и пронизывающего ветра. Они испокон веков брали лишь самое необходимое у природы, не требуя помощи от государства. А теперь, в связи с активной разработкой месторождений в северных территориях, местному населению приходится покидать родовые угодья и ждать очередных социальных «подачек».
Условия существования эвенков и тофов в таёжной глубинке городских жителей запросто повергнут в шок: в нашей голове не укладывается, что в XXI веке, оказывается, свет дают всего на нескольких часов в сутки, еду нужно добывать, а добраться до ближайшей больницы можно только на вертолёте.
Охотник без ружья и дичи
Местные промысловики, которые убивают животных не потехи или обогащения ради, а с одной-единственной целью - выжить, не могут реализовать продукцию по рыночным ценам. Федеральный закон (статья 19 ФЗ «Об охоте…») гласит, что им не требуются разрешения на охоту в объёмах, необходимых для удовлетворения личных потребностей. При этом на региональном уровне квоты на семью или одного человека не установлены. Попробуй, объясни чиновникам, что тебе нужно добыть столько зверя, чтобы не только на еду хватило, но и на продажу осталось, ведь это единственный способ заработать на товары первой необходимости. На деле получается, что без документов вывезти пушнину за пределы своего поселения нереально: на выезде из той же Тофаларии, как рассказывают местные жители, стоит кордон. Вот и приходится мужикам за бесценок продавать дичь ушлым перекупщикам.
- Лицензии, конечно, выдаются. Вон в прошлом году в Катанге для коренных малочисленных народов установили планку порядка 5600 соболей, а для Тофаларии - 100 изюбрей. Только ни один местный охотник разрешения-то не получил, потому что все документы скупили иркутские фирмы, причём исключительно на те виды животных, которые приносят колоссальную прибыль, например на кабаргу, - посетовал охотовед из Нижнеудинска Владимир КЕЧИН. - Конечно, сами они охотиться не поедут на север, просто любыми путями купят за копейки продукцию у местных, а потом перепродадут за бешеные деньги. На мой взгляд, бумаги должны выдаваться на местах, а дальше охотник решит, кому продать, или сам на аукцион поедет.
Не менее болезненный для промысловиков вопрос - отсутствие оружия: ведомственное забирают сотрудники полиции, а приобрести его в личное пользование - задача не из лёгких. Так, чтобы стать обладателем нарезного охотничьего ружья, требуется пятилетний стаж владения гладкоствольным (пенсионеры просто не доживут до этого счастливого дня!), да ещё и компьютерные тесты на знание законов заставляют проходить.
- Почему-то чиновники думают: дай волю аборигенам, так они перестреляют всех зверей в лесу и истощат природные ресурсы, - недоумевает эвенкийка Нина ВЕЙСАЛОВА. - А ведь среди нашего народа считается грехом взять у природы лишнее. Это охотники-любители или отдыхающие убивают столько лосей, сколько видят, а потом даже на своих модернизированных машинах вывести всю добычу не могут, половину тут же и бросают.
Так что лучших природопользователей, чем местное население, не найти, именно благодаря им пока удаётся сохранять экосистему северных территорий
На плечах энтузиастов
Постепенно забываются традиции и обычаи: носителей языка - по пальцам пересчитать, а говорить и читать (хотя книг и словарей практически не издаётся), к примеру на тофаларском, детей учат со второго по четвёртый классы, причём занятия проводятся раз в неделю. Причины столь плачевной ситуации уходят корнями в советские времена, когда власти приняли решение переселить всех кочевников из тайги в специальные посёлки, создав для них более цивилизованные условия существования. Правда, насильно - запрещая порой разговаривать на родном языке и носить национальную одежду.
- Я не хореограф и у меня нет музыкального образования, но мне пришлось освоить азы этих профессий, поскольку не могу допустить, чтобы дети забыли нашу культуру, - поведала далее Нина Вейсалова. - Первое время ребята даже стеснялись выходить на сцену в эвенкийских костюмах.
Между тем в Катангском районе есть общественная организация «Эвенкийский национальный культурный центр». Функционирует он только благодаря спонсорам и усилиям активистов.
- О его существовании муниципальная администрация вспоминает только тогда, когда нужно провести показательные мероприятия к приезду высоких гостей или выездную выставку организовать, - говорит Наталья МОНГО. Девушка летом вернулась в родное село Хамакар из Улан-Удэ и сразу же сформировала здесь семейную общину.
При этом в райцентрах дела идут более или менее, в отличие от труднодоступных населённых пунктов. Там дома культуры размещаются в деревянных разваливающихся зданиях, где нет столов, стулья на трёх ножках - как после войны! Специалистов катастрофически не хватает, поэтому трудятся в таких учреждениях истинные энтузиасты, за символическую плату исполняющие обязанности и педагога, и методиста, и завхоза, и технички. А на деньги, что выделяются по различным областным программам, как правило, обставляются мебелью кабинеты местных чиновников.
Нина Вейсалова убеждена, что судьбу народа определяет только сам народ, другие могут лишь помочь ему:
- Государство же своими социальными программами приучило людей к иждивенчеству. Мы не инвалиды и не относимся к категории недееспособных граждан, а всякие разговоры о льготах и материальной помощи уводят от фундаментальных проблем. Нам нужно право пользования землями, на которых мы живём испокон веков, и приоритетный доступ к природным ресурсам. Необходимо создавать условия для устойчивого развития экономики и традиционных видов хозяйствования. То есть мы просим не рыбу, а удочку.
Интересная жизнь проходит мимо?
 |
|---|
| Фото: Александра НОВИКОВА |
Верит ли в светлое будущее коренная молодёжь, «АиФ в ВС» рассказала Мария БАКАНАЕВА - молодая жительница тофаларского посёлка Алыгжер.
- Я там окончила среднюю школу, потом уехала в Улан-Удэ получать высшее образование, но в итоге вернулась на родину. Правда, ненадолго. Какое-то время преподавала в школе тофаларский язык. Но поскольку не было ни жилья, ни перспектив, перебралась в Иркутск, хотя по-прежнему живу проблемами Тофаларии, - вздыхает Мария. - Очень обидно за наших учеников, среди которых столько талантов! Их ведь никуда не возят: ни на олимпиады, ни на конференции, они не видят интересной жизни. Помещения для занятий холодные, прямо как аэропорт в Нижнеудинске, где с грудничками женщины сидят - родильное-то отделение только в городе. Я уже не говорю о том, что ребята не знают, как фрукты выглядят. Это в Иркутске на каждом углу тебе их суют, а там за них бойня настоящая. Отправить детей в университет - практически нереально, потому что денег нет в семьях, так что мальчишки, когда ещё в старших классах учатся, хватают ружьё и бегут охотиться, а девчонки - собирать грибы-ягоды, вышивать, а потом очаг семейный хранить. А если кому повезёт выбраться в Иркутск на учёбу, так они же как слепые котята: никто им не помогает! Кстати, очень много наших в педагогическом, поскольку работа-то только в школах и есть. Но люди всё равно живут, рожают детей, пытаются возрождать традиции. Вот власти говорят: слишком дорого бюджету ваше содержание обходится, лучше в город всех вывезти. Но они не понимают, что вне Тофаларии и традиционного уклада жизни мы просто умрём.
Компетентно:
В рассказе девушки, по сути, сконцентрированы главные беды, о которых эвенки и тофы говорили на II съезде коренных малочисленных народов.
Чрезвычайно остро стоит проблема нехватки рабочих мест. Добывающие компании, которые заходят в населённые пункты компактного проживания малочисленных народов, не торопятся трудоустраивать местных (сказывается пристрастие к алкоголю и недостаточный уровень образования), даже в подсобный персонал не берут, призналась глава эвенкийской общины села Хамакар Катангского района Марина КОСТЮЧЕНКО. А ведь именно благодаря их предкам, которые становились штатными сотрудниками экспедиций, были разведаны запасы нефти, газа и других полезных ископаемых. Некоторые территории и вовсе продают «с потрохами». Как рассказала жительница села Вершина Тутуры (Качугский район) Светлана МАЛЮТИНА, почти вся их земля передана в аренду лесозаготовительным предприятиям сроком на 49 лет. Понятно, что масштабная вырубка приведёт к затуханию охотничьего и рыболовного промыслов.
- Между тем законодательством, продиктовано приоритетное право коренных малочисленных народов на использование природных ресурсов, - отметила президент региональной общественной организации «Союз содействия КМН Севера Иркутской области», советник губернатора и эвенкийка по национальности Нина ВЕЙСАЛОВА.
- В последние годы все позитивные нормы из законов вымываются, а конфликт интересов местных жителей и промышленников обостряется с каждым днём. Никто не обязан спрашивать у населения разрешения, прежде чем прокладывать дороги и уничтожать кормовую базу оленей, даже с мэрами не всегда подобные действия согласуются.
Языком цифр:
Коренные малочисленные народы Иркутской области проживают в 40 населенных пунктах на территории 8 районов: Катангского, Бодайбинского, киренского, Мамско-Чуйского, Усть-Кутского, Казачинско-Ленского, Качугского и Нижнеудинского.
По данным переписи 2010 года всего их насчитывается 1950 человек, в том числе 678 тофов и 1272 эвенка. Для сравнения, в 2002 году общая численность представителей КМН достигла 2154 человек, из них тофов – 723, эвенков – 1431.
В 88% населенных пунктов проживания КМН отсутствует стабильное круглогодичное сообщение с районным центром.
Почти 48% (936 человек) представителей КМН имеют только начальное и неполное среднее образование, а 17% (около 330 человек) не имеют даже начального.
Кстати:
В правительстве Приангарья разрабатывается долгосрочная целевая программа «Основные направления социального и экономического развития коренных малочисленных народов Иркутской области на 2013-2016 годы» (впервые к процессу подготовки привлекали представителей КМН). Она должна прийти на смену документу, который действовал в регионе на протяжении последних двух лет. Общая сумма финансирования по ней составила 32,8 миллиона рублей. На эти средства удалось, в частности, выучить нескольких студентов, приобрести тёплую одежду для оленеводов и запчасти к лодочным моторам, помочь 46 семьям приобрести товары первой необходимости, а ещё 11 - выделить субсидии на строительство жилья.
Компетентно:
Диагноз неутешительный
.jpg) |
|---|
| Фото: Александра НОВИКОВА |
На сегодняшний день не существует официальной статистики о состоянии здоровья населения, представляющего малые народности. Известно, что уровень заболеваемости среди них в 2-2,5 раза выше, чем в целом по области. Врач-стоматолог Катангской ЦРБ Надежда БОЯРШИНА на основе данных, которые удалось получить от коллег (в основном из поселений родного района), провела собственный анализ и пришла к довольно печальным выводам.
Тревожит специалистов, прежде всего, демографическая ситуация, которая обусловлена двумя негативными тенденциями: снижением рождаемости и увеличением смертности. Если в 2010 году наблюдался естественный прирост населения то сейчас - естественный отток. Пугают и показатели средней продолжительности жизни: у тофов - 42,7 года, тогда как в 2010-м было 54, у эвенков - 39,5 (52). Если рассматривать отдельно катангских эвенков, то среди них мужчины живут в среднем дольше, чем женщины: 41 год (за последние годы плюс десять лет) против 35,5 (минус 27,5). Среди причин смертности на первом месте - травмы, суициды, утопления, отравления из-за некачественного алкоголя (львиную долю в продовольственном завозе составляет водка) и обморожения, на втором - сердечно-сосудистые заболевания и на третьем - туберкулёз. На диспансерном учёте состоят в основном жители райцентров. У взрослых чаще всего выявляют заболевания сердечно-сосудистой системы, органов дыхания и алкоголизм, а дети страдают в основном от болезней органов дыхания и желудочно-кишечного тракта.
- Большая часть коренного населения не проходит обследования и не состоит на учёте у терапевтов или педиатров просто потому, что далеко живут. Учреждения здравоохранения есть далеко не во всех населённых пунктах. Обращаются к врачам зачастую только в экстренных случаях, и порой чем-то помочь уже бывает слишком поздно, - констатирует Надежда Бояршина.
Усугубляет положение дел и отсутствие в отдалённых посёлках необходимого оборудования, в частности передвижного флюорографа, а там где хватает техники, - работать на ней некому: нет фтизиатров, рентгенологов, специалистов УЗИ.
По мнению местных медиков, необходимо выделять средства на организацию выездов медицинских бригад не только в райцентры, но и в труднодоступные деревни и сёла, а также на оплату дороги для детей, которым требуется пройти лечение в Иркутске. Кроме того, неплохо принять программу по борьбе с алкоголизмом среди коренных малочисленных народов, которая бы предусматривала ограничение завоза такой продукции на период охотничьих сезонов.
Какую рыбу можно поймать в черте Иркутска? 
Малы, да дороги: коренным народам Севера нужны не привилегии, а равенство 
Охотовед Дмитрий Медведев - о возрождении деревни и снежном человеке 
«Оставьте нам больницу!» 
Безнадёга. Закрытие психбольницы в Приангарье может стать катастрофой