Для меня это большое событие - приехать в Иркутск. Казалось, что никогда сюда уже не вернусь. Уже и не надеялся когда-нибудь увидеть родные места. Я родился там, где никогда не был. Я как птица на ветке взлетел от затопленной земли: и вроде бы есть родина, а вроде и нет.
Там, где я родился, - вода, поэтому в некотором смысле я утопленник. Это сложное чувство, пронзительное. Чувствую, что по-настоящему лишился чего-то важного. Это деревня Подорвиха, здесь я прожил четыре года! Это одна из немногих сказочных страниц в моей жизни, чистая и прозрачная.
Отец у меня - военный, после Великой Отечественной войны приехал сюда жить с мамой и с моей старшей сестрой. По рассказам родных знаю, что нас часто топило, и от наводнений нас спасали военные. Мама ещё вспоминала, как полоскала бельё в Ангаре.
С тех пор как я уехал из родной Подорвихи, прошло много лет. На этом месте сейчас вода - Иркутского водохранилища. И во всём виновата вода. Ощущение, что у меня и родины-то нет. Где она? На дне? Я рыба? Дельфин? Всё стёрто, всё уничтожено. И ведь уничтожили люди. Когда все эти энергетические игры идут, когда человек что-то меняет по своей воле в ландшафте земли, затапливает, взрывает, он наступает на чью-то прожитую жизнь. А так же и на будущую - там же никогда ничего не будет: ни уклада жизни, никто не родится. Ничего уже не будет. Пронзительно жалко. Я чувствую, что я чего-то лишился по-настоящему.
Сфотографируйте меня, пожалуйста. Маме покажу…
Подборка В. Березина
«Закрытый показ» 
«Фауст» в Иркутске 
Ёрдынские игры становятся всемирными 
Виктор Сесейкин - Молодежь сороковых мечтала сражаться за Родину 
«Сидеть на шее ума не надо» - иркутский фермер о труде и душе