Командировка в зону отчуждения: лучше на войну, чем в Чернобыль

Иркутск, 26 апреля – АиФ-ВС. Вячеслав Гусаков в январе прошлого года вышел на пенсию в звании подполковника милиции. В 1994 году он уволился из украинской армии и с семьей переехал в Иркутск, отсюда он родом. Сейчас Гусаков работает в службе безопасности одного из иркутских магазинов.

Фото Анастасии МИХЕЛЬСОН

В 1987 году Вячеслав окончил Новосибирское высшее военно-политическое общевойсковое училище. Он вспоминает, что до 1986 года в Киевский военный округ могли попасть либо отличники, либо военные со связями. А после аварии на Чернобыльской АЭС все стали думать, что лучшим местом для службы является Забайкалье. Друг Гусакова, который служил в Афганистане, позже написал в письме: «Лучше уж в Афгане служить, тут хоть знаешь, отчего умереть можешь». Но Гусаков поехал на Украину, вместе с женой и семимесячным сыном. «А чего бояться-то, молодые же были!».

Фото из личного архива Вячеслава ГУСАКОВА

Военная часть Гусакова располагалась в Черкасской области. От места катастрофы это далеко, но всех рано или поздно отправляли на вахту к месту аварии. Вячеслав Александрович занимался политработой, одной из его обязанностей была организация досуга военнослужащих. Одно из организованных им соревнований по футболу закончилось неприятностью – солдат сломал ногу. «На следующий день я пришел к начальнику политотдела. Он мне объявил о командировке в Чернобыль и дал день на сборы. Я оставил жену и сына в городе Золотоноша и уехал».

Фото из личного архива Вячеслава ГУСАКОВА

В зоне отчуждения

Батальон по установлению тяжелой техники, в который направили Гусакова, расположился в пяти километрах от 30-тикилометровой зоны: «Место было живописное: лес рядом, тропиночки. Думал, бегать буду по утрам». Но его предупредили сразу: весь лес «фонит», без особой надобности туда не соваться. Хуже всего приходилось тем, кто непосредственно работал на месте аварии – «работягам». Им давали «лепесток», который они надевали на лицо, чтоб не дышать отравленным воздухом, но он приходил в негодность через несколько минут. В первый же день своей работы на новом месте Вячеслав Александрович поехал в зону, чтобы сфографировать работающих там людей. Когда пленку стали проявлять, выяснилось, что ни одной фотографии не получилось – пленка засвечена.

Фото из личного архива Вячеслава ГУСАКОВА

Практически каждый день Гусакову приходилось ездить в тридцатикилометровую зону. «Не серьезно относились ко всему. Врачи говорили, что 25 рентгенов – это допустимая доза радиации для человека. Но кто-то 50 рентгенов получал и нормально себя чувствовал, кто-то из-за 10 мог умереть. В день человек получал дозу облучения около одного рентгена, но менять людей каждые 25 дней конечно никто не собирался. У меня 22 рентгена намеряли». Смертельные дозы облучения люди получали по глупости – были такие, кто забирал какие-то вещи из зоны и его уже было не спасти.

«Такую лису только тёще на воротник!»

Многие местные жители не хотели покидать зону отчуждения. В основном это были пенсионеры. Они просто не верили в то, что спустя год после аварии в их населенных пунктах может быть опасно. «К Терехам (Терехов – населенный пункт, находящийся в 28 километрах от Чернобыльской АЭС – прим. автора.) подъезжаем. Смотрим – лиса бежит, – рассказывает Вячеслав. – Решили мы с водителем ее поймать. Выскакиваем из машины, смотрим, а у нее с хвоста искры сыпятся! Водитель говорит, такую лису только тёще на воротник подарить, чтоб быстрее крякнула! Пойдем отсюда!».

Фото из личного архива Вячеслава ГУСАКОВА

По-настоящему жутко было в Припяти. Гусаков как-то был там проездом. «Вот едешь, голубое небо, светлые, легкие облака. Стоят пятиэтажки заброшенные, частный сектор. Ворота открыты в гараже, машина наполовину выкатилась и стоит. Форточка открыта, а на окне цветок какой-то стоит в горшке. Так он аж под крышу вырос! И даже воробьи не чирикают. Тишина».

Фото Анастасии МИХЕЛЬСОН

Вячеслав Александрович работал в зоне отчуждения 3,5 месяца. За это время, согласно официальным документам, он получил облучение в 8 рентгенов.

В отставке

После распада СССР Гусаков еще три года работал на Украине, потом все же решил вернуться в Иркутск. Здесь не сразу все пошло гладко, работы не было. В 2003 году Вячеслава Александровича все же взяли в милицию.

Фото из личного архива Вячеслава ГУСАКОВА

Больше всего Гусаковы боялись, что чернобыльская командировка скажется на родившихся после нее сыне и дочери. Но обошлось, все дети здоровы.

Фото Анастасии МИХЕЛЬСОН

Весна и осень для подполковника в отставке – время тяжелое. Перепады температуры и давления сказываются на здоровье. В 1993 году Гусаков обратился в центр реабилитации для тех, кто проходил службу в Чернобыле, там ему хотели дать вторую группу инвалидности, но пациент отказался. Сейчас, на пенсии, эта группа бы пригодилась, но бегать за подтверждением по врачам – нет времени.

Смотрите также:

• Горячее сердце. Как иркутский фельдшер создал движение помощи старикам →
• Ощущения века. Столетний юбиляр - о Хрущёве, мобильниках и долголетии →
• «Мы вас туда не посылали!». Как живут побывавшие в атомном пекле? →